SLAVIC STUDIES

SLAVIC STUDIES No.45

Шуберт в русской культуре XIX века

Наоки АЙДЗАВА

Copyright (c) 1998 by the Slavic Research Center( English / Japanese ) All rights reserved.

—Summary(резюме)—
Настоящая статья посвящается вопросам восприятия гениального австрийского композитора Франца Шуберта (1797-1828) в русской культуре XIX века. В работе собрано много различных материалов, связанных с этой темой: письма русских писателей, воспоминания о них, литературные произведения и даты исполнений Шуберта на русских концертах. Используя эти материалы, мы пытаемся изобразить образ Шуберта в России прошлово века.
Статья состоит из четырех глав.
В первой главе мы рассматриваем, как относились к Шуберту русские интеллигенты 1820-40-х годов, в частности члены кружка Н.Г. Станкевича, которые были увлечены немецкой идеалистической философией.
Станкевич «чуть не сошёл с ума», когда он нечаянно нашел "ErlkЪnig" («Лесной царь») Шуберта в 1835 г. — об этом ярко свидетельствует его письмо своему другу Я. М. Неверову. Глубоко заинтересованный Шубертом, молодой философ усердно разыскивал его произведения и биографические сведения о нем. Как предполагает Б.В. Асафьев, именно к этому времени следует отнести начало ознакомления москов-ской передовой интеллигенции с песнями Шуберта.
По-видимому, спустя года два познакомился он с новыми шубертовскими вещами -песнями в его посмертном собрании «Лебединая песня», которые рекомендовал ему Лангер, учитель музыки его брата. Станкевич достал вторую часть этого собрании, которую он потом послал в Премухино. Он пишет Л.А. Бакуниной в 1837 г.: «На днях я вам пришлю SchubertХs Schwanengesang. <...> Это чудо! Мишелю нравится ErlkЪnig больше, но, по моему, эти лучше. Такой музыки я давно не слышал!» Судя по письмам, в этом собрании особенно нравились ему "Atlas", "Am Meer" («На море») и "DoppelgКnger" («Двойник»). На Бакуниных произвели сильное впечатление произведения гениального композитора.
Под влиянием Станкевича кумиром в его кружке стал Шуберт. М. Алексеев чутко замечает: «И если Шиллер до известной степени подготовил у нас понимание Бетховена, то Гете, Гейне и немецкие романтики открыли нам путь к достижению Шуберта».
У В.Г. Белинского отмечается большая страсть к "Leiermann", одной песне из собрания Шуберта "Winterreise" («Зимнее путеществие»). Обожал Шуберта В.П. Боткин, который в своих музыкально-критических статьях с поклоном не раз упоминает его имя, говоря, например, о роде «бессмертных песен Шуберта». Нельзя упускать из виду значительную роль Н. П. Огарева, как переводчика «Серенады» Шуберта. Унаследовал склонность к Шуберту от его старших товарищей молодой И.С. Тургенев.
Во второй главе рассматривается распространение музыки и имени Шуберта в России через исполнения его произведений на концертах и музыкально-критическая деятельность в журналистике.
Первым знакомством с музыкой Шуберта русская публика была во многом обязана заграничным артистам, в частности певцам, певицам и пианистам.
Одним из первых исполнителей Шуберта является венский тенор Герман Брейтинг, который выступал в Немецком театре в Петербурге в 1837-40 гг. и пел на концертах песни Шуберта, начиная с «Лесного царя». Немецкая оперная актриса Сабина Гейнефеттер, выступавшая на русских концертах в 1841г., была известна своими исполнениями романсов Шуберта, в частности "Der Wanderer" («Скиталец»; а в то время «Странник»), который даже получил название «Сабинской песни» в России.
Необходимо подчеркнуть особенное значение гастролей венгерского гениального композитора и пианиста Ф. Листа, который исполнял на концертах собственные пере-ложения песен Шуберта для фортепьяно, в том числе знаменитую транскрипцию «Лесного царя». Он впервые прибыл в Россию в 1842 г. и затем гастролировал в 1843 г. и в 1844 г.
Впервые в 1843 г. прибыла в Россию примадонна итальянской антрепризы Полина Виардо-Гарсиа, в репертуар которой входили такие песни Шуберта, как «Двойник» и «Серенада». Нашедшая своих поклонников (известно отношение Тургенева к ней), г-жа Виардо дальше неоднократно посещала Россию.
Ешё надо упомянуть о некоторых артистах, которые внесли немалый вклад в распространение в России произведений Шуберта. Виолончелист А.Ф. Серве познакомил русскую публику с вальсом Шуберта ля бе-моль мажор («Печальным вальсом» или вальсом «Желание»), исполняя собственные вариации на этот вальс. А скрипач Г.В. Эрнст исполнял в России в 1844 г. свое переложение «Лесного царя», которое произвело сильное впечатление на русскую публику. В том же году выступал с песнями «Ave Maria» и «Серенада» на русской сцене парижский тенор П.-Ф. Вартель, который, как утверждает В.Ф. Одоевский, «первый ввел в Париже Шубертовы мелодии, теперь сделавшиеся народными в целой Европе». Гастролировала в это время и Клара Шуман с мужем, в репертуар которой входили сочинения Шуберта.
При этом нужно отметить, что в газетах и журналах помещались многочисленные рецензии на концерты вышеуказанных артистов и статьи о Шуберте, которые принад-лежали как Боткину и Одоевскому, так и прочим ныне безымянным критикам и журна-листам, и которые играли важную роль в распространении имени и произведений Шуберта.
В статье Н. Фристиановича «Франц Шуберт» (1863), которую можно считать одной из первых обстоятельных статей, посвященных композитору, указывают 13 популярных тогда в России песен Шуберта, а именно: «Лесной царь», «Странник», «Ave Maria», «Про-сти», «Колыбельная песня», «Баркаролла», «Зюлейка», «Гретхен», «Три солнца», «Мона-хиня», «Почта», «Ожидание», «Фориель». Кстати, в его список почему-то не входит «Серенада», которая, должно быть, уже была очень известна русской публике.
Если в 1830-40 годах на русских концертах исполняли преимущественно песни Шуберта, то во второй половине XIX века — не только его песни, но и сочинения дру-гих жанров, и вообще исполнялся Шуберт заметно чаще. В 1858 г. впервые в России была исполнена симфония до мажор Шуберта под управлением К.Ф. Альбрехта.
При этом надо подчеркнуть значение активной деятельности Антона и Николая Рубинштейнов с основанным ими в 1859 г. Русским Музыкальным Обществом, которое на концертах часто исполняло разные произведения Шуберта; в репертуар РМО входят романсы, песни, симфонии, квартеты и также оперная музыка и хоры Шуберта. В 1867 г. Москва встретила день первого исполнения в России «Неоконченной симфонии» (в симф. собрании РМО п/у Н. Рубинштейна). В 1886 г. в Петербурге давали «исторические концерты» А. Рубинштейна, посвященные Шуберту. Как выдающийся пианист, А. Рубин-штейн также исполнял на своих концертах сочинения Шуберта: «Экспромты», «Музы-кальные моменты», «Лесной царь», «Баркарола» и т.д.
В газетах и журналах появлялись многочисленные статьи о разных произведениях Шуберта. Например, о его квартетах (1872) и о симфонии до мажор (1874) писал статьи П.И. Чайковский.
В 1897 г. Россия отпраздновала столетие годовщины рождения Шуберта. Устраи-вались различные концерты в память гениального композитора не только в обеих столицах, но и в таких местных городах, как в Одессе, в Казани и в Баку.
В третьей главе рассматриваются реминисценции Шуберта в русской литературе XIX века.
Шуберт появился в литературе чуть ли не одновременно с его дебютом на русских концертах. По-видимому, впервые в истории русской литературы ввел произведения Шуберта в свой рассказ «Сирота» (1838) В.Ф. Одоевский. Знаток западной музыки и поклонник немецких романтиков, он там описывает сцену, где в квартире «гробовщика» поется песня Шуберта на слова И. Г. Зейдла "Das GlЪcklein" (точнее, "Das ZЯgenglЪcklein", т.е. «Погребальный колокол») .
Весьма значительную роль играют песни Шуберта в повести И.И. Панаева «Актеон» (1842). Героиню Ольгу Михайловну в молодости в Москве познакомил с Шубертом молодой учитель, который для нее перевел его «Серенаду» и даже отдал ей свои записки, где излагаются размышления о нем. Отныне Шуберт занял важное место в ее жизни.
Записки учителя — своего рода превосходная, хотя маленькая, статья о «короле песен». Там написано: «Они — эти песни его — полны проявленья той глубочайшей, сокровенной внутренности души человеческой, которая невыговариваема. <...> В Шуберте выразилась трагическая сторона жизни человеческой, мир ее сокровенной, внутренней сердечности. <...> Преобладающий характер его песен почерпнут из того состояния души, которое я не сумел назвать иначе, как музыкальным состоянием. Это ощущение всегда слито с меланхолиею. <...> Меланхолия есть высшая, идеальная сто-рона грусти <...>. И все создания Шуберта дышат меланхолиею».
Одинокая и скучающая в деревенской жизни с нелюбимым мужем Ольга Михай-ловна находила себе утешение в звуках Шуберта и иногда одна пела «Серенаду» (здесь в повести впервые был опубликован перевод Огарева). Она случайно вновь встретила своего учителя. Но им было суждено видеться лишь недолго. В конце повести перед разлукой с ним героиня, будучи больной при смерти, поет для него «Странник», как ее «лебединую песню». Здесь приведен почти весь текст песни на русском языке.
У И.С. Тургенева мы часто встречаем Шуберта. Особенное значение имеют песни Шуберта в трех его произведениях, опубликованных в 1855-56 гг.: в рассказе «Яков Пасынков» (1855), в эпистолярной повести «Переписка» (1856) и в его первом романе «Рудин» (1856). Эта «трилогия» тесно связана с вопросами влияния немецкого роман-тизма на русских интеллигентов.
В рассказе о «последнем романтике» вспоминается с глубоким сочувствием: «Пасынков очень любил музыку. <...> Особенно он любил <Созвездия> Шуберта». О героине «Переписки» ходят слухи, будто она по ночам ездит верхом взад и вперед по реке вброд и поет при этом «серенаду Шуберта» или стонет: «Бетховен, Бетховен!». А пропагандист немецкого романтизма Рудин ведет людей у Ласунской к заповед-ному миру, просто спрашивая: «Знаете ли вы Шуберта?».
Тургеневу были необходимы имя и песни Шуберта для того, чтобы живо и отчет-ливо изобразить людей под подавляющим влиянием немецкого романтизма.
В романе «Отцы и дети» (1862) Базаров смеется над отцом Аркадия, Николаем, который на виолончели «играл с чувством, хотя неопытною рукою <Ожидание> Шу-берта». Отношения к романтическому композитору с обеих сторон символично выра-жают расхождения во взглядах и вкусах между людьми 40-ых годов и людьми 60-ых годов.
А в «Дворянском гнезде» (1859), раздосадованный разговором с Лаврецким, Пан-шин «попытался перевести его на красоту звездного неба, на музыку Шуберта — всё как-то не клеилось». Здесь имя Шуберта служит просто одним из предметов разговора у легкомысленных людей в светском обществе.
В повести Л.Н. Толстого «Альберт» (1858), герой которой гениальный но поги-бающий скрипач, и которая заполнена разговорами о музыке и воспоминаниями об артистах из-за границы, выступавших на русской сцене, отмечаются реминисценции из песен Шуберта на слова Шиллера: "Thekla (eine Geisterstimme)" («Текла (голос духа)») и "MКdсhens Klage" («Жалоба девушки»).
В романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» (1866) сумасшедшая Катерина Ивановна поет "Du hast Diamanten und Perlen..." (ч. 5, гл. 5) из стихотворения Гейне. Об этой песне ошибочно замечает Г.Ф. Коган в реальном комментарии к роману, будто это «романс Шуберта». Насколько нам известо, такого романса композитор не сочинял.
М.Ю. Лермонтов в своей неоконченной повести упоминает о заезжей певице, которая «пела балладу Шуберта на слова Гете: <Лесной царь>». Под этой певицей, повидимому, имеется в виду Сабина Гейнефеттер.
Интересно, что даже героиня романа И.А. Гончарова «Обломов» (1859) поет Шуберта: «Проходя мимо окон Ольги, он слышал, как стесненная грудь ее облегчалась в звуках Шуберта, как будто рыдала от счастья» (ч. 2, гл. 10).
Что касается А.П. Чехова, то в его рассказе «Заблудшие» (1885) пьяный присяжный поверенный Козявкин «в отменном настроении» поет серенаду Шуберта: «Пе-снь моя-я-я... лети-ит с мольбо-о-о-ю». Легко здесь отметить, что он поет на слова русского перевода Огарева.
В последней главе приводятся прочие интересные эпизоды, связанные с именем Шуберта в России.
Некоторые первые эпизоды относятся к жизни в Ясной Поляне. По воспоминаниям А.А. Эрленвейна и Н.П. Петерсона, которые участвовали в педагогических делах Толстого в 1860-х годах, великий писатель часто перед детьми и студентами играл на рояле балла-ду «Лесной царь» с пересказом слов Гете.
По-видимому, он лично очень любил Шуберта, хотя в Толстом-мыслителе наблю-дается какое-то деликатное отношение к австрийскому композитору. В своем трактате «Что такое искусство?» (1897-98), говоря о ряде рекомендуемых музыкальных произве-дений, мыслитель с оговорками упоминает нескольких композиторов, в том числе и Шуберта. Любопытно, что сначала Толстой указывал на произведения Вебера, но потом в корректурах отдельного издания заменил его имя Шубертом.
Нередко говорят, что музыка Шуберта глубоко трогает особенно тех, кто погру-жается в грусть. Судя по письму Софьи Андреевны Толстой в 1864 г., его мелодии также оказывали удивительное влияние на нее, утомленную хлопотами по воспитанию болезнен-ных детей и тяжело переживающую свое одиночество в отсутствие мужа.
Мало известно, что Шуберт сочинил две пьесы для русских царей: «Большой похоронный марш до минор» к кончине Александра I и «Большой героический марш ля минор» для коронации Николая I (Оба марша — пьесы в четыре руки). Был ли Шуберт вознагражден за его заслуги — утверждать мы не можем.
Собственным авторским воспоминанием о московском «Вечере памяти Шуберта» в марте 1997 г. заканчивается работа, посвященная двухсотлетию со дня рождения гениального австрийского композитора.

Full Text in Japanese